Не пишите мне писем, дорогая графиня, Для сурового часа письма слишком нежны. Я и так сберегу Ваше светлое имя, Как ромашку от пули на поле войны.
<…>
Не хочу пропадать в Истамбуле турецком, Без любви и без славы, орденов и погон. Ах, графиня, поверьте изболевшему сердцу – Я ведь в Вас и в Россию был так страстно влюблён.
Мари зажмурилась, точно пытаясь прогнать ужасный
сон, но, открыв глаза, увидела, что перед ней всё та же
жестокая реальность — перед ней был величественный
город Константинополь.
“Восточный плен. Княгиня”
Казалось, мы ещё долго-долго брели меж деревьев, прислушиваясь к диким и первобытным звукам леса. Ветер играл свою музыку в листве, а мы шли… «Я и Он» — двое слабых людей. Мы шли, и каждый наш шаг вторил сердцебиению идущего рядом. Каждый брёл в своих мыслях, по своей тропе, каждый в своём одиноком молчании.
Немножко Семейка Аддамс, но всех от души с наступающим праздником!!!
Мы все так его ждём… Пусть настанет и пусть сбудется!
“Когда придёт время, в рождественские праздники, веселить детей в образе старой вредной карги. Я буду готова!“
— Мариша Кель
Я напишу роман на сотню глав,
о том, что ты мне снишься каждый вечер;
твой грустный взгляд — как острая игла,
твой нежный поцелуй — как залп картечи.
Я нарисую бледное лицо,
худые пальцы, родинки на теле, –
а ты мне грудь напичкаешь свинцом,
и боль нас развенчает, да разделит.
В твоих глазах — осколки дальних звёзд,
что сквозь года не блёкнут, не тускнеют.
знай: эта страсть — до ужаса всерьёз,
и вряд ли совладать смогу я с нею,
ведь твой наряд узорами пестрит,
а руки пахнут розовым июлем; —
…но главное, — ты у меня внутри,
как между рёбер
всаженная
п у л я.
(с) tymanoff
“Она сидела передо мной, перелистывая свои бесконечные ноги, а я, еще ни разу не читавший таких интересных книг, не знал, с какой страницы начать этот роман»
Ринат Валиуллин
